Салливан и кромвель что за контора. Проект расчленения россии и закулисная власть. Как Даллес проиграл «Штирлицу»

Private Company
Founded: 1879
Employees: 1,265
Gross Billings: $395 million (1997 est.)
SICs: 8111 Legal Services

Company History:

Sullivan & Cromwell is one of the nation"s elite law firms. For more than a century it has been closely involved in the affairs of some of the largest industrial and commercial enterprises in the United States. Sullivan & Cromwell also has been closely involved in the formulation and execution of U.S. foreign policy and the development and growth of global capital markets. It was tied, in terms of gross revenue, for fifth position among U.S. law firms in 1996.

Under Cromwell"s Guiding Hand: 1879-1920

Sullivan & Cromwell was founded in 1879 by Algernon Sydney Sullivan and William Nelson Cromwell. The middle-aged Sullivan was senior partner; he had enabled the youthful Cromwell, formerly a bookkeeper, to attend law school. The firm established offices at the corner of Broad and Wall Streets, opposite the New York Stock Exchange. It earned about $22,500 in its first year. Law clerks were unpaid, and the payroll came to only $950.

Sullivan was a trial lawyer who thought corporations should be outlawed, but the firm increasingly turned from litigation (charging $950 for a criminal case and, if it lost the case, $250 for the appeal) to counseling clients on purely business problems. The major work involved rescuing companies stricken by reverses, forming new companies and merging existing ones into larger units, and obtaining financing, primarily from the foreign sources whose capital was then essential to the American economy. Among the earliest companies Sullivan & Cromwell helped organize was the Edison General Electric Co. in 1882. The firm also helped rescue Henry Villard"s Northern Pacific Railroad from bankruptcy in this decade.

After Sullivan died in 1887, Cromwell chose William J. Curtis as junior partner. Curtis was instrumental in persuading New Jersey"s legislature to pass an act making the state a haven for corporation filings. In addition to lowering fees, the act made it legally possible for one corporation to own stock in another one, which led to the formation of holding companies. Holding companies replaced the trusts that had been broken up by legislation and court decisions. The first companies to incorporate under New Jersey"s new corporation law were Sullivan & Cromwell clients.

By 1900 Sullivan & Cromwell had 14 lawyers, working four to a room in bullpens surrounding the library. The firm was involved in the creation of the U.S. Steel Corp. in 1901, for which Cromwell received $2 million worth of stock in return for $250,000 in cash. By this time utilities were replacing railroads as the most powerful force in the U.S. economy. Sullivan & Cromwell helped them form holding companies with a trail of subsidiaries; in the case of Union Electric Co., the firm created more than 1,000 subsidiaries. The firm also added to its reputation for saving troubled corporations by means of the "Cromwell Plan," which involved an orderly liquidation and reorganization of companies such as American Water Works, Decker, Howell & Co., and Price, McCormick & Co. Essentially, the plan aimed at holding off creditors as long as possible in times of market panic while awaiting economic recovery.

Sullivan & Cromwell also represented foreign clients, including the French interests that had tried and failed to build a canal in Panama linking the Atlantic and Pacific Oceans. Cromwell"s task was to bail out the French company by arranging the sale of its property--which included a railroad&mdashø the U.S. government. Cromwell launched a successful lobbying campaign to convince senators and other powerful insiders that Panama rather than Nicaragua was the right place for a canal. After the Colombian Senate rejected the treaty needed to proceed, Cromwell became a behind-the-scenes agent for the revolution that resulted in Panama"s independence from Colombia. The firm"s French client then was able to collect $40 million from the United States for its property. Sullivan & Cromwell billed the company $800,000 for its services but had to settle for an arbitration award of $167,500 and expenses.

Cromwell increasingly absented himself from the firm"s quarters, and Alfred Jaretzki became managing partner of Sullivan & Cromwell about 1900. By 1915, when Royall Victor succeeded Jaretzki, Cromwell was living in Paris, where the firm had established an office in 1911. He spent most of World War I and considerable time after the war, until 1937, in France. Even when in New York, he rarely came to Sullivan & Cromwell"s offices, becoming a semirecluse residing in a midtown mansion crowded with tapestries, paintings, and statuettes. He survived until 1948, after which Rockefeller Center pulled down his residence to erect a high-rise office building.

Prosperity, Depression, Hot and Cold Wars: 1920-53

During the 1920s Sullivan & Cromwell"s basic business was "green goods": drafting the indenture agreements under which financial institutions advanced money to corporations and foreign governments. It was active in restoring the international commercial links broken by World War I; between 1924 and 1931 the firm handled 94 securities issues involving more than $1 billion in loans to European parties, especially in Germany. Many of these loans fell into default during the world economic depression of the 1930s. By the end of 1928 Sullivan & Cromwell had offices in Paris, Berlin, and Buenos Aires. John Foster Dulles succeeded Victor as managing partner in 1926.

When the firm moved to larger quarters at 48 Wall Street in 1929, there were 63 lawyers, of whom 14 were partners and 37 were associates. Four women lawyers--the firm"s first--were hired in 1930. During the 1920s and 1930s Sullivan & Cromwell revived its trial practice under the leadership of Harlan Fiske Stone, who later became U.S. attorney general and chief justice of the United States.

During the 1930s and most of the 1940s Sullivan & Cromwell was the largest law firm in the world. Through the Depression years Dulles established a litigation group to fight a New Deal measure designed to break up public utility holding companies. After the firm"s legal challenge failed in the courts, the firm stayed busy dissolving the holding companies it had once helped put together. It also was very active in the legal work made necessary by stringent new federal regulations in the securities field. Overseas, Sullivan & Cromwell closed its Berlin office in 1935, but Dulles was criticized--both at the time and after World War II--for trying to maintain good relations with the Nazi regime to serve its clients. Among these clients was General Aniline & Film Corp., the biggest subsidiary in the Western Hemisphere of the notorious German cartel I.G. Farben, which employed slave labor during the war.

Dulles resigned as Sullivan & Cromwell"s chairman in 1949 and was succeeded by Arthur H. Dean. The firm"s influence on foreign policy reached its zenith in 1953, when Dulles became secretary of state and his brother Allen (also a Sullivan & Cromwell partner) became director of the Central Intelligence Agency. Dean took leave to serve the government in a number of posts, including as negotiator in the talks that ended the Korean War in 1953.

Specialized Units: 1950-90

During the 1950s Sullivan & Cromwell"s most lucrative work was in the area of antitrust defenses. It successfully defended five of the largest investment banking firms in the nation against antitrust charges filed by the federal government. The general practice division dealt with the complexities of increasingly large public stock offerings. In 1956 it handled Ford Motor Co."s $643 million initial public offering, the largest ever to that time. Sullivan & Cromwell reopened its Paris office--closed during World War II--in 1962 and opened a London office in 1972. The firm also opened a Park Avenue office in midtown Manhattan in 1971 to handle estates and personal affairs and one in Washington, D.C., in 1977. It moved headquarters to 125 Broad Street, overlooking New York Harbor, in 1979.

William Ward Foshay succeeded Dean as chairman in 1972. Sullivan & Cromwell now consisted of litigation, general practice, and tax groups, plus a group for the administration of estates and trusts. A mergers and acquisition group was formed in 1980. The firm opened offices in Melbourne in 1983, Los Angeles in 1984, and Tokyo in 1987.

To settle a class action suit Sullivan & Cromwell agreed in 1977 to recruit, hire, and pay women lawyers on the same basis as men. The firm at that time had 59 partners, all men, and 116 associates, of whom 26 were women. The first woman partner was appointed in 1982, and by the summer of 1987 there were four, but no blacks. The firm was continuing its quaint practice--unique among major law firms--of simply charging its clients a fee it considered "appropriate" rather than submitting hourly billing. A management committee of ten partners was in charge of setting Sullivan & Cromwell"s policies, and a smaller committee of seven decided on how the firm would distribute more than half of its annual profits. The firm had a mandatory three-year phaseout retirement plan that went into effect when the partners reached age 67.

John R. Stevenson, who like his predecessors had considerable diplomatic experience, became chairman and senior partner of Sullivan & Cromwell in 1979. He retired in 1987 and was succeeded by John E. Merow. Merow took the helm during one of the most tempestuous periods in the firm"s history. George C. Kern, Jr., head of the mergers and acquisitions unit, was accused by the Securities and Exchange Commission of violating disclosure rules while defending a company against a hostile bid. In addition, a court-supervised disciplinary panel was investigating charges that a partner had bribed and bullied witnesses in the court battle over the estate of the pharmaceuticals heir J. Seward Johnson, and an investor group accused the firm of improperly withholding vital information while fighting the group"s lawsuit against a corporate client of Sullivan & Cromwell.

Some of the lawyers working for Sullivan & Cromwell"s competitors suggested that the blue-chip firm"s troubles stemmed from an air of arrogance. One likened opposing Sullivan & Cromwell to "having a thousand-pound tuna on the line." "They know the rules," another told a reporter, "but sometimes they act as if the rules just don"t apply to them." All the above matters, however, apparently were disposed of without penalty to the firm. Kern continued to be Sullivan & Cromwell"s star because his mergers and acquisitions unit was the firm"s most profitable group, bringing in as much as one-third of all billings. In 1986 alone the unit was involved in more than $50 billion worth of acquisitions.

Before 1968 Sullivan & Cromwell"s banking practice consisted of a couple of partners in estates and trusts performing routine work such as rolling over term loans. A separate banking practice was established in 1968. Within Sullivan & Cromwell"s lucrative mergers and acquisitions group, bank mergers emerged in the 1980s as a major source of activity and profit for Sullivan & Cromwell. The firm helped structure more than 60 major banking mergers in the United States, valued at more than $40.2 billion, during this decade.

Sullivan & Cromwell in the 1990s

In 1991 Sullivan & Cromwell played a part in nearly every major banking deal, including the merger of Manufacturers Hanover Corp. and Chemical Banking Corp. and the acquisition of C&S/Sovran Corp. by NCNB Corp. to form NationsBank Corp. There were seven Sullivan & Cromwell partners and 25 staffers in all engaged in this field at the time.

By the mid-1990s Sullivan & Cromwell partner H. Rodgin Cohen was presiding over the firm"s banking practice area, supervising nine partners and ten to 12 associates. The caseload was heavier than ever because of the increasing globalization of banking and the worldwide convergence of financial services. Cohen was recognized as "king of the bank lawyers"--"Mount Everest surrounded by the Appalachians," according to one mergers and acquisitions banker. Either he or one other lawyer represented one of the principals in 18 of the top 25 bank deals in the United States in 1997. Cohen was one of the partners serving on the executive committee charged with overseeing the firm.

In mergers and acquisitions, Sullivan & Cromwell was ranked fourth among law firms in 1997, acting as legal adviser in $91.5 billion worth of announced deals through October. The firm ranked third among underwriting legal advisers during this period, involved in domestic new issues totaling $14.6 billion in proceeds. New offices were established in Hong Kong in 1992 and in Frankfurt, Germany, in 1995.

In 1996 Sullivan & Cromwell had four divisions. General practice (corporate and financial work) was the largest and included mergers and acquisitions as one of its many units. The other divisions were litigation, tax, and estates and personal. (A fifth, practice development, had been added by 1998.) Securities work accounted for 25 percent of the firm"s activity, mergers and acquisitions, 22 percent, and litigation, 21 percent. Half of the firm"s clients were outside of the United States. Sullivan & Cromwell had 484 lawyers, including 114 partners, in November 1997. It has maintained a longstanding policy of not recruiting its partners from other firms.

Principal Operating Units: Departments: Estates and Personal Practice Group; General Practice Group; Litigation Practice Group; Practice Development Group; Tax Practice Group. Practice Areas: Asset-Based Finance; Broker/Dealer Regulation; Commercial Banking; Commercial Real Estate; Commodities, Futures and Derivatives; Corporate Reorganization/Bankruptcy; Environmental Law; Insurance and Tort Liability; Intellectual Property; International Trade and Investment; Investment Management; Labor and Employment; Mergers and Acquisitions; Project Finance.

Как Даллес «проспал» вождя

После окончания престижнейшего Пристонского университета и большого путешествия по миру, в 1915 году Аллен Даллес поступил на дипломатическую службу, работая в американских представительствах в Вене, Берне, Берлине и Константинополе. При этом уже тогда в обязанности Даллеса входил в основном сбор разведывательной информации.

Именно в Швейцарии произошёл случай, ставший одной из легенд о Даллесе. Как-то весной 1917 года в американское представительство пришёл человек, отрекомендовавшийся российским политэмигрантом.

Человек, имевший грандиозные революционные планы, хотел обсудить их с представителями США. 24-летний Даллес счел, что визитёр не представляет ни малейшего интереса, поскольку бесперспективен в политическом плане. Звали россиянина Владимир Ленин...

Эту историю часто вспоминают, когда заходит речь о профессиональной характеристике Даллеса. Многие его современники полагали, что Даллес блестящий специалист в тактике «тайных войн», но абсолютно бездарный стратег.

Видимо, недостатки Даллеса его старшие коллеги заметили достаточно рано, ибо его дипломатическая карьера была далеко не так успешна, как он рассчитывал.

Судьба резидента

В 1926 году Даллес даже оставляет дипломатическую службу, став сотрудником адвокатской фирмы «Салливан и Кромвель», в которой его старший брат занимал один из руководящих постов.

В этом качестве Даллес был весьма успешен — клиенты особо ценили человека, который досконально знает, как все устроено в государственной машине США и в какие двери нужно стучаться.

Тем не менее, Даллеса продолжали привлекать к дипломатической деятельности. Он несколько раз представлял США на различных конференциях по разоружению, и завёл в Европе огромное количество полезных связей в разных странах, включая нацистскую Германию и фашистскую Италию.

Эти связи очень пригодились ему с началом войны, когда Аллен Даллес был принят на службу в Управление стратегических служб США. В 1942 году Аллен Даллес возглавил американский разведцентр в Берне, став главой резидентуры США в Европе.

Центр Даллеса работал блестяще, не в последнюю очередь благодаря личным связям его главы в Германии.

Апофеозом этой деятельности стала операция «Санрайз», вокруг которой крутится действие знаменитой книги Юлиана Семенова «Семнадцать мгновений весны», по которой был снят еще более знаменитый фильм.

Как Даллес проиграл «Штирлицу»

Советский разведчик Максим Максимович Исаев , более известный как Штирлиц , пытается помешать заключению сепаратного мира между западными союзниками и нацистской Германией.

Даллес, никогда не скрывавший своей антипатии к СССР (уж не история с Лениным тому причиной?), действительно на протяжении долгого времени вёл переговоры с представителями влиятельных германских кругов, целью которых было установление в Германии лояльного США и Великобритании режима, одновременно враждебного Советскому Союзу.

В феврале 1945 года эти переговоры перешли в практическую плоскость, поскольку к ним с немецкой стороны подключились представители высшего немецкого военного командования.

У этих переговоров со стороны Даллеса были задачи-максимум и минимум. Задача-максимум представляла собой заключение сепаратного мира между Германией, Великобританией и США. Задачей-минимум являлась капитуляция немецких войск в Северной Италии, не сопряженная с тяжёлыми боями, человеческими жертвами и разрушением инфраструктуры.

В конечном счете, Даллесу удалось реализовать план-минимум, хотя и достаточно поздно — немецкие силы в Италии капитулировали в одно время с капитуляцией германского гарнизона.

Что касается плана-максимум, то в тот самый момент, когда Аллен Даллес ещё всерьёз полагал его осуществимым, американскому правительству приходилось отвечать на гневные депеши Сталина, в которых он вопрошал: как прикажете понимать переговоры в Берне между Даллесом и генералом Вольфом? Советская разведка в Европе работала ничуть не хуже американской резидентуры, и намерения Даллеса были раскрыты, как это и показано в фильме. С той поправкой, что Штирлиц — это все-таки собирательный образ, за которым скрываются судьбы сразу нескольких советских разведчиков.

План, который не придумал Даллес

По окончании войны Управление стратегических служб было расформировано, но свято место пустовало недолго. В 1947 году бывший руководитель УСС Уильям Донован добился от президента США Гарри Трумэна решения о создании нового органа для разведки и проведения тайных операций, получившего наименование Центрально разведывательное управление (ЦРУ).

Разумеется, в рядах новой организации оказался и Аллен Даллес, в 1950 году занявший пост ответственного за тайные операции.

Удостоверение личности Аллена Даллеса на выставке в музее ЦРУ. Фото: www.globallookpress.com

В начале 1990-х годов, уже после распада СССР, в российской прессе появился текст, получивший название «План Даллеса» — якобы разработанный Алленом Даллесом план действий, по скрытому разложению политической элиты СССР и его уничтожению «изнутри».

Большинство экспертов сходятся в том, что план этот, ставший очень популярным в России доказательством «американском заговора», вымышлен, хотя во многом и перекликается с меморандумом 20/1 СНБ США («Задачи в отношении России»), выпущенном в 1948 году.

Но к данному меморандуму Даллес определенно не имеет никакого отношения.

Да и еще раз стоит напомнить об оценках, данных Даллесу современниками. Так, Генерал-майор Кеннет Стронг , руководивший американской армейской разведкой в Западной Европе во время Второй мировой, называл Даллеса «наиболее выдающимся американским профессиональным разведчиком своего времени, хотя и более склонным к оперативному сбору и анализу информации, чем к долговременным разведывательным проектам». Посему, при всей антипатии Даллеса к СССР, создать эффективный план действий, рассчитанный на десятилетия, он вряд ли был способен.

ЦРУ имени Даллеса

В 1953 году в клане Даллесов появился-таки третий Госсекретарь США. Только вот стал им не Аллен, а его старший брат Джон Фостер Даллес .

Брат, впрочем, об Аллене не забыл — не без его участия президент Дуайт Эйзенхауэр назначил младшего брата Госсекретаря США главой ЦРУ.

Следующие восемь лет стали вершиной деятельности Аллена Даллеса, который действительно успешно отстаивал интересы США при помощи «тайных операций» по всему миру. ЦРУ времен Даллеса активно стало практиковать организацию военных переворотов и политических убийств, и эта «привычка» останется у ЦРУ навсегда.

Несмотря на то, что Аллен Даллес действительно создал ЦРУ в современном виде, несмотря на то, что он действительно свергал режимы и «кооректировал» политику государств в выгодную США сторону, его деятельность была далеко не так успешна, как принято считать.

Например, грандиозное подключение к телефонной сети Восточного Берлина через тоннель под Берлинской стеной было выявлено КГБ СССР, и в течение какого-то времени американцы получали обширную «дезу», после чего «шпионский туннель» был разоблачен с грандиозным скандалом. Разработанная Даллесом программа полетов самолетов-разведчиков У-2 над советской территорией считалась успешной до тех пор, пока 1 мая 1960 года один из самолетов не был сбит, а его пилот Гэри Пауэрс не предстал перед советским судом, что явилось для США настоящим унижением.

Как Даллес обиделся на Кеннеди

А конец карьеры Аллена Даллеса получился совсем уж неприглядным. Его попытка свержения Фиделя Кастро в 1961 году при помощи вторжения вооруженных кубинских эмигрантов, известная как «Операция в Заливе Свиней», завершилась полным поражением.

По итогам этой операции президент Джон Кеннеди вынудил Даллеса уйти в отставку, чего честолюбивый ветеран «тайных войн» молодому главе США простить не мог. Сам Даллес, кстати, был убежден, что виноват во всем Кеннеди, который не выделил достаточно средств для успеха вторжения.

Среди многих версий убийства есть и предположение о том, что руку к ликвидации Кеннеди приложил Аллен Даллес.

Интересно, что Даллес был включен в комиссию, расследовавшую убийство Кеннеди, и остановившуюся на версии, что президент США пал жертвой убийцы-одиночки.

Последние годы жизни Аллен Даллес провел за написанием мемуаров и участием в телепрограммах о внешней политике США.

Умер Аллен Даллес 29 января 1969 года. Мастера «тайной войны» погубили не яд и не пуля, а банальное воспаление лёгких.

Что касается его нынешней известности в России, то тщеславный выходец из семьи дипломатов, несомненно, был бы ей только рад.

ВКонтакте Facebook Одноклассники

Американская делегация привезла на Парижскую конференцию карту с новыми границами Российского государства

Идеи глобализации Европы совпали с идеями экономической экспансии и завоевания рынков идеологов Срединной Европы. Решением могло стать создание единого экономического пространства, о котором в начале XX века писал идеолог «бельгицизма» Леон Хеннебиг.

Отсюда неудивителен интерес деятелей «панъевропейского союза» к Гитлеру, о котором Ялмар Шахт сообщал коллегам: «Через три месяца у власти будет Гитлер. Он создаст Пан-Европу… Только Гитлер может создать Пан-Европу».

Этому плану предшествовал и параллельно развивался проект «Лига реализации мира», авторство устава которой приписывали Вудро Вильсону, его соавтором выступил журналист Уолтер Липпман. Сенатор Оуэн Юнг, автор одноименного плана, расписывал арсенал средств, предусмотренных Лигой для мирового доминирования: международный суд и арбитраж, применение коллективных вооружённых сил, возможность финансовой и торговой блокады против «неподчиняющихся стран».

По мнению ряда лоббистов, возможности Лиги и положения Версальского договора открывали для США европейские рынки, а новая система мандатов доступ к колониям, куда, видимо, относили и Россию, которую в проект, обретший окончательное название «Лига Наций», предусмотрительно не приняли.

Зато американская делегация привезла на Парижскую конференцию, подводившую итог Первой мировой (проходившая с перерывами с 18 января 1919 года по 21 января 1920 года), карту с новыми границами Российского государства, где за Москвой оставлялась Среднерусская возвышенность, отсекались Прибалтика, Белоруссия, Украина, Кавказ, Средняя Азия, Сибирь.

В октябре 1926 года на Первом конгрессе панъевропейского движения Рихард Куденхове-Калерги был избран международным президентом Панъевропейского союза, 5 сентября 1929 г. на заседании женевской Лиги наций уже был поставлен вопрос о создании Федерации европейских народов. В Базеле, на Третьем панъевропейском конгрессе в октябре 1932 года, Куденхове-Калерги выдвинул тезис о непримиримом отношении к Сталину, но что более примечательно - также и к всё набирающему обороты Гитлеру.

Наметился раскол элит, где у американской её части по поводу Европы был другой план, наличие которого подтверждается разгромом секретариата Панъевропейского союза в Вене после захвата Австрии. Куденхове-Калерги бежит в Швейцарию, пятый конгресс проводит уже в Нью-Йорке в 1943 г.

Оба проекта создавали «Пан-Европу», камнем преткновения встал вопрос о дирижерской палочке. Партитурой альтернативного финансовому объединению стало объединение промышленное: «Interessen Gemeinschaft» наметилось еще в конце августа 1916 года, когда компании «Bayer», «BASF», «Agfa», «Hoechst», «Kale and Cassella», «Griesheim Elektron» и «Weiler-ter-Meer» в конце концов пожелали стать союзниками и обозначилась форма будущего союза. 25 декабря 1925 года «Bayer», «BASF», «Agfa», «Hoechst», «Griesheim Elektron» и «Weiler-ter-Meer» подписали соглашение о полной кооперации, «Kale and Cassella», формально оставшись независимой, примкнула по отельному соглашениюк «Interessen Gemeinschaft Farbenwerke der Deutschen Teerfarbenindustrie» или «IG Farben».

Составляющая названия Farben - аббревиатура I.G. расшифровывается как Interssen Gemeinschaft, что означает «сообщество интересов», а Farben, видимо в память о породившей концерн индустрии, означает «краски». Официально процессом воссоздания концерна руководят Карл Бош и Карл Дуйсберг. Прямых свидетельств на каких условиях был воссоздан «IG Farben» не сохранилось, но примечательным фактом является то, что в 1927 году головной офис нового монополиста был отстроен во Франкфурте на Майне на землях с 1837 года принадлежащих Ротшильдам.

Возводили его на деньги банковской группы «Dillon, Read and Company», принадлежащей Варбургам. Основным обслуживающим интересы «IG Farben» банком стал «Deutsche Bank», имевший давние отношения с «BASF» и «Farbwerke vorm. Friedr. Bayer & Co.», один из членов совета директоров банка входил в соответствующий орган «IG Farben». В период Второй мировой войны им станет Герман Йосиф Абс (Hermann Josef Abs), в описываемый период еще занимавший должность заместителя, а почетным председателем был опять же Варбург.

Официально расследовавший деятельность IG Ричард Сесулай (Richard Sasuly) описывает новое здание «I.G.» так: «Главное правление ИГ во Франкфурте находилось в новом здании, достаточно большом, чтобы разместить целое министерство. ИГ Фар¬бениндустри был почти самостоятельной державой». Там теперь заседали 39 директоров вошедших в Наблюдательный Совет «Aufsichtsrat» коалиции предприятий, в котором Карл Дуйсберг был выбран первым председателем. Для оперативного управления был учрежден Совет Директоров «Vorstand» во главе с Карлом Бошем, чьей правой рукой стал Герман Шмиц (Hermann Shmitz).

В 1920 году соединились швейцарские фармакологические компании «Siba», «Geigy» и принадлежащая Варбургам «Sandoz», вскоре они заключили картельное соглашение с «IG Farben». В 1926 году «I.G.» поглотил два завода по производству взрывчатых веществ: «Dynamit-Nobel» и «Rheinisch-Westfälische Sprengstoffwerke». Если попытка приникнуть на рынок взрывчатых веществ в 1925 году встретилась с угрозой всесторонней войны на всех иностранных рынках со стороны «DuPont» и «Hercules Powder Co», то теперь «DuPont» вошли в коалицию с «Dynamit-Nobel».

А к 1929 посредством филиалов мегаконцерна - американского «Winthrop Chemical», английского «Imperial Chemical», и японского «Mitsui» - существенные пакеты акций в «DuPont» и «Eastman Kodak» перешли к «I.G. Farben». По договоренности холдинг приступил к изготовлению целлофана по лицензии «DuPont», а «DuPont» стал собственником половины акций американской «Bayer Semesan Company» и 6% обыкновенных акций «Farben IG».

В 1926 году крупнейшие английские химические фирмы сорганизовались в единый концерн «Imperial Chemical Industries». По картельному соглашению «Farben IG» имел 75% всей экспортной квоты, в 1927 году концерны контролировали 80% всего миро¬вого производства красителей, поделив весь мир за исключением СССР и США. Однако в 1932 году «Imperial Chemical Industries» признал, что не может больше конкурировать и слился с «Farben IG».

Вместе с «Imperial Chemical Industries» к монстуозному «Farben IG» приросло щупальце 95% всей английской химической продукции, 100% производства азота, 50% красителей, существенную часть пороха и стрелкового оружия, через «Imperial Chemical Industries» у немецкого Франкенштейна появились связи с «De Beers» и «International Nickel Co. of Canada». С 1935 года IG выступала консультантом «I.C.I.» по строительству крупнейшего химического завода на северо-востоке Англии.

1929 году в компании состояло уже 120 000 сотрудников, работающих на 106 различных предприятиях и фабриках, производящих 100% немецких красок, 85 % азота, 90 % минеральных кислот, 41 % фармпрепаратов, треть синтетических волокон и практически все взрывчатые вещества.

Смена американскими партнёрами гнева на милость ознаменовалось пересмотром репарационных выплат Германии, предполагавшим вывод оккупационных войск из Рейнской области и ликвидацию иностранных контрольных органов. Текст договора, как нового, так и предыдущего договора составила компания «Sullivan & Cromwell». Так как план был предложен директором американского филиала «AEG» и компании «General Electric» Оуэном Юнгом (Owen D. Young), то за ним закрепилось название «план Юнга», хотя в состав комитета, разработавшего план входили Дж. П. Морган, Герберт Гувер, Джон Фостер Даллес Аверелл Гарриман, ну и Ялмар Шахт с немецкой стороны.

План был принят на Гаагской конференции по репарациям 1929—1930 годов. Частью плана стала создание Банка Международных Расчётов (Ваnk of International Settlements). В 1929 году произошёл еще ряд событий: в состав правления «IG Farben» вошёл Макс Варбург, это место за ним сохранится вплоть до 1938 года, Кроме того, в статье Роберта Вильямса, опубликованной в «Williams Intelligence Summary» в феврале 1950 года говорилось: вдова генерала Людендорфа вспоминала, как её муж отошел от Гитлера, потому что в начале лета 1929 года Джеймс Варбург в рамках установления контроля над Германией стремился найти подходящего человека в Германии и вошел в контакт с Адольфом Гитлером.

По данным исследователей С. Данстена и Д. Уильямса, именно на счету в «Union Bank of Switzerland» (UBS) в Берне был открыт личный счёт А. Гитлера, а также еще один в Голландии.

Идею банка международных расчётов красноречиво описывает наставник Билла Клинтона - Кэролл Куигли в своей книге «Трагедия и надежда: мировая история новейшего времени»: «Силы финансового капитала преследовали еще одну далеко идущую цель — создание ни много ни мало находящейся в частных руках мировой системы финансового контроля, обладающей властью, как над политическими системами всех стран так и над мировой экономикой в целом».

Банк Международных Расчетов представлял собой закрытый клуб, директорами которого были член Финансового комитета Лиги Наций (Financial Committee of the League of Nations), контролёр казначейства и директор Банка Англии сэр Отто Неймеер (Otto Niemeyer) и Управляющий Банка Англии сэр Монтегю Норман (Montagu Norman), а с немецкой стороны министр экономики Германии Ялмар Шахт, будущий президент Рейхсбанка Вальтер Функ (Dr. Walther Funk), его заместитель Эмиль Пауль (Emil Puhl), имевший «солидные связи в США», в частности в «Chase National Bank», председатель совета правления концерна «IG Farben» Герман Шмиц, будущий генерал СС Эрнст Кальтенбруннер (Ernst Kaltenbrunner), глава кёльнского банка «J.H. Stein» Курт фон Шредер (Schroeder). Согласно нового положения комиссия «Банка международных расчётов» определяла смещение главы центрального банка Германской Империи.

Примечательно, что первыми председателями банка стали отставные банкиры из банков Федеральной Резервной Системы: Гейтс МакГарра (Gates W. McGarrah) из рокфеллеровского «Chase National Bank» и Леон Фрайзер (Leon Fraser). Последний, не имея экономического или финансового образования, будучи всего лишь журналистом, яростно изобличающим коррупцию, сумел в 1924 году стать генеральным консулом репарационных платежей по «плану Дауэса», потом директором «General Electric» и «United States Steel», потом президентом «First National Bank», стремительную карьеру закончил весной 1945 года выстрелом в висок.